ПЛАТО БОЛВАНОВ

Идем по лесу в северо-западном направлении, потихоньку набирая высоту. Я пошел вперед. Жуткий переход. Я задыхаюсь от налипшей на лице паутины. Рубаха разодралась и промокла насквозь. Не припомню такого дикого потоотделения. Вероятно, это связано с какой-то перестройкой организма в ответ на «голодание» и физические нагрузки.

—Николай, ты вспотел как сержант,—констатирует Владимир Иванович.

Я не знаю, как потеют сержанты, поэтому, к сожалению, мне нечего было ответить.

Вылезли на плато выше границы леса. Видны «пупы» Маньпупунёра. О, черт, до них еще далеко, а Саня Корж уже завел разговор о ночевке. Владимир Иванович просит дойти до«пупов»,а там хоть сутки голодать. Ситуация непростая. С одной стороны, я поддерживаю Рафинада, поскольку уже устали, дальше сложно с дровами и т.д., но с другой стороны мы должны создать условия для работы Владимиру Ивановичу. Идем еще час с небольшим, огибаем какой-то западный отрог хребта Маньпупунёр и... не знаю, что делать дальше. На помощь приходит Владимир Иванович:

— Замечательное место, все великолепно, отлично, превосходно!

Знаменитые скальные болваны Маньпупунёр или Болваноиз расположены на северо-западном склоне горы в трех километрах от вершины. Каменные пальцы напоминают исполинские кегли. Их семь штук. Они возвышаются над плато на 30 метров и в большинстве своем расширяются кверху. По мансийской легенде, это — окаменевшие по велению доброго Бога манси враги, пошедшие на них войной. Поодаль расположена скальная стена, напоминающая слона. Она тоже очень симпатична, но близость «чудес природы» отводит ее на второй план.

Одно из первых упоминаний Болваноиза в литературе принадлежит М. Ковальскому, астроному и геодезисту Североуральской экспедиции Русского географического общества 1848 г.: «Из боковых западных кряжей (в верховьях Печоры — Н.Р.) более примечательны Койп (3513 фут.) и Болваноиз, на вершине которого стоят несколько отвесных скал, издали представляющих фигуры истуканов, что, вероятно, было поводом названия кряжа. Граф А. Кайзерлинг был на горе и зарисовал—высота самых высших из них—около 100 фут.»

Через перемычку 675 м пошли некруто вверх по куртинам с «вечно молодыми» невысокими елочками. В сухом ягеле остаются следы от дюжины идущих в ногу путешественников.

Спускаемся по лесу к долине Ыджыдляги. Глушь. Обиталище бабы-яги. Замшелые камни, скрипящие деревья-гиганты. Густой лес, ветки хлещут по лицу. Идущий первым собирает на свое потное лицо заросли лесной паутины. Проваливаемся по колено в мох. Кругом поломанные деревья, живописные красные изломы недавно падших стволов, сладкий грибной запах у более старых и рассыпающихся в труху деревьев. Их форму сохраняют многолетние черничные кустики. На старом погорелище растут чахлые березки, густые как бамбуковые заросли.

Недалеко от Ыджыдляги среди пущи натыкаемся на старую заросшую дорогу. Это известная русским еще в XVI веке Сибиряковская или Илычская дорога. Все древние трансуральские пути проходили вдоль рек, но это вовсе не означает, что наши предки предпочитали водный транспорт. Напротив, отважные купцы отпралялись в дальний путь, как правило, зимой.

Ыджыдляга (бассейн Илыча) — великолепная горно-таежная река, совершенно не тронутая цивилизацией. От самых верховий она полноводна, в ее истоках нет никаких лесоразработок. Нетрудно представить какими роскошными были бы реки Южного и Среднего Урала, если бы в их окрестных лесах не раздавался бы топор бестолкового дровосека.

Тишина. Мы на краю недоступного Печоро-Илычского заповедника. Заходить сюда нельзя, но можно летать сверхзвуковым самолетам, потрясающим округу преодолением звукового барьера. Люди пугаются, а что говорить о животных!

Четыре рабочие ходки до обеда по глухому североуральскому лесу. Ничего примечательного, хотя Владимир Иванович говорит, что иногда попадаются фантастические места, но для съемки требуется минимум четыре минуты, а это — неизбежное отставание. Останавливаться в каждом подобном месте, конечно, возможности нет. Если в первые дни Владимир Иванович только восхищался, то теперь он порой жалуется на плохую совместимость спортивного похода и фотографирования.

—Теперь мне понятно, что у туристов мало хороших кадров необязательно потому, что они плохие фотографы, — говорит он.

Жарко, солнечно, идем медленно, пот струями течет по лицу, хотя почти не пью. Какое-то заторможенное состояние. Легкости нет, но и не так тяжело, как в первые дни в долине Ауспии. В какой-то степени мне самому удалось смоделировать это состояние. Атакуют комары. Подъем становится круче. Как трудно ориентироваться в этой чащобе. В один прекрасный момент далеко слева я увидел каменные улицы Торрепорреиза. Забавно, я ожидал увидеть их прямо перед собой.

—Ненавижу этот лес! — заявляет Рафинад. Лицо его поцарапано ветками, с волос свисает паутина. — Ни пройти, ни проехать, ни сориентироваться.

Решили остановиться на ночевку здесь же у крохотного родничка под могучими елями, за кронами которых мелькают каменные ос-танцы Торрепорреиза. Весь завтрашний день хотим посвятить знакомству с плато.

На ужин двойной омлет и великолепный торт Лени. Плюс компот. Жидкости маловато, но все равно наелся в ужин, первый раз с тех пор, как идем пешком.

Дневной рацион экспедиции при пешем передвижении составляет 600 г сухих продуктов на человека. Это мало, и голод — наш вечный спутник. Все же Кулинар умудряется из этих скудных припасов готовить пироги, торты, кексы, блины и даже сыр, майонез для приправы щавелевых и луковых салатов, составляющих единственный для нас в это время года подножный корм. Хотя, нет! Иногда удается побаловаться прошлогодними брусникой, толокнянкой, шикшей.

<< Назад  Далее >>


Вернуться: Н.Рундквист. 100 дней на Урале


Будь на связи

Facebook Delicious StumbleUpon Twitter LinkedIn Reddit

О сайте

Тексты книг о технике туризма, походах, снаряжении, маршрутах, водных путях, горах и пр. Путеводители, карты, туристические справочники и т.д. Активный отдых и туризм за городом и в горах. Cтатьи про снаряжение, путешествия, маршруты.