ПУТЕШЕСТВИЕ К КАМЕННОМУ ЧЕЛОВЕКУ

Здесь турист не найдет всюду только одного - комфортабельных гостиниц, изысканного стола: но все это ему заменит с избытком природа. К. Д. Носило"

Ярко светит летнее солнце над Чарой. Терять съемочные дни - преступление. Мы с Сашей чуть не у каждого встречного спрашиваем о местных достопримечательностях. Нам охотно называют много различных мест. Но сейчас нас интересуют только ближние маршруты.
Володя Толбатов, часто летавший над Кодаром, показывает нам возвышенность с плоской вершиной и говорит:

- Это гора Зарод. Так назвали ее потому, что она похожа на стог сена, по-сибирски -зарод. Туда всего восемнадцать километров. Сходите!
В местном лесхозе нам дают трех лошадей, проводника, и мы, вооружившись кинокамерой, отправляемся к Зароду.
Уже при выезде из села снова встречаем Толбатова. Он кричит нам:
- На Зароде, говорят, есть какой-то странный камень, похожий на человека. Кигиляхом называют его якуты. Посмотрите!
- Посмотрим!
Проводника нашего зовут тоже Володей. Он ведет нас напрямик, через сплошные заросли, крутые подъемы, болотистые впадины. В тайге на нас набрасываются комары. К ним присоединяются слепни, которых поместному называют паутами. Они жалят больно, и после их укусов остаются маленькие, сильно зудящие ранки.
При переходе небольшой лесной речки Анарги мы задержались. Наше внимание привлекли маленькие рыбки, которые густыми стайками вились у самой поверхности воды.
Рыбки то и дело выскакивали из воды и ловко хватали мошек и комаров.
Саша опустил руку с жужжащим паутом в воду. Гольяны принялись бесстрашно вырывать у него насекомое. Когда какой-нибудь рыбке удавалось завладеть слепнем, другие тотчас набрасывались на счастливицу, стремясь отнять у нее добычу. Но Саша совал нового паута под воду, и рыбья атака возобновлялась.
- Смотрите, что делается!-кричал он.-Они же едят из рук, совсем не боятся человека.
Гольян-это крохотная ручьевая рыбка с темными пятнышками на туловище: Она, пожалуй, и не бывает длиной более десяти двенадцати сантиметров. В сибирских лесах все ручьи буквально кишат гольянами. Рыбка эта съедобная, но из-за ничтожного размера ею пренебрегают даже мальчишки.
Только к вечеру мы подошли к Зароду. До его подножия оставалось еще километра два. До нас уже доносился, то усиливаясь, то затихая, шум горной реки. Володя сказал:
- Это шумит Апсат.
Рядом с Зародом, где протекает Апсат, среди горной тайги много больших и маленьких озер. На берегу одного из них, на живописном мысу, поросшем лиственницей и кедровым стлаником, мы остановились на ночевку.
Только мы развьючили коней и занялись устройством лагеря, как вдруг из тайги послышались голоса и звук колокольчика. Спустя минуту показался олений караван. На головном олене восседал молодой якут. Увидев его, наш проводник закричал:
- Привет Курчатову! - Здорово, Володька!
За первой связкой оленей показалась вторая. На головном олене ехала женщина, а по бокам животного висели берестяные люльки. В одной уютно устроился черноглазый мальчишка лет трех, во второй преспокойно спал грудной младенец. Мы с Сашей переглянулись.
- Вот это здорово! - Путешественники в пеленках! Следом за караваном из леса с веселой песней вышла группа бородатых парней:
По земле мы идем не робея, Впереди наша песня летит! Берега Ангары, Енисея - Мы оденем в бетон и гранит.
Через минуту мы уже были знакомы. Это геологи. Все они из Наминги, из того нового населенного пункта, который недавно возник в горах Удокана. Направляются по Апсату в Кодар для обследования выходов каменноугольных пластов.
Долго у костра не смолкали разговоры. Геологи охотно рассказывали о своих походах по восточным отрогам Кодара: они путешествуют уже с весны.
Только за полночь мы разошлись спать, а рано утром олений караван и бородатые юноши ушли в сторону Апсата. И долго еще из тайги, затихая, доносилась знакомая песня:
А путь и далек и долог - И нельзя повернуть назад, Держись, геолог, крепись, геолог, Ты - ветра и солнца брат.
К озеру Зарод спускается густо залесенным склоном. По нему-то нам и предстоит подняться на вершину горы. Саша не .пошел в горы, он остался рыбачить - необходимо было пополнить продовольственные запасы. Мы с Володей, сложив кинокамеру в рюкзак и пожелав Саше счастливого клева, отправляемся в путь.
Едва мы оставили наш мысок, как сразу попали в непролазную чащу. С трудом преодолеваем сплошные завалы: где перелезая через них, а где согнувшись в три погибели, проползаем под стволами упавших деревьев.
Вдруг впереди вспорхнул рябчик и тревожно засвистел. Ему откуда-то из глубины завалов ответил другой. Мы на минуту остановились и залюбовались птицей. Рябчик пробежал по лежащему на земле стволу осины, внимательно посмотрел в нашу сторону и улетел в чащу.
Наконец, лес кончился, но облегчения это не сулит: теперь путь нам преграждает отвесная каменная стена. Мы выбираем расселину, по которой ценой огромных усилий удается подняться на скалу. Выходим к маленькому засохшему болотцу, заросшему небольшими кустиками черной смородины. Ягоды крупные, тугие, тускло поблескивающие, как полированный агат. Это неплохая награда за трудный подъем!
Мы собираем пригоршнями душистую черную смородину.
Короткий отдых окончен. Под ногами уже крутая осыпь. Мы зигзагами поднимаемся по сыпучим камешкам к подножию скал, стоящих по краям Зарода. Я останавливаюсь, чтобы осмотреться, точнее выбрать направление. Володя уходит вперед и вскоре кричит сверху:
- Я нашел дорогу!
- Какая дорога может быть здесь?
- А вот идите и посмотрите сами! Я поднимаюсь и действительно вижу хорошую тропу.
- Это изюбровая тропа,-объясняет Володя. Мы уверенно идем по узенькой, хорошо утоптанной дорожке.
Наконец достигаем подножия первых утесов. Дальше без помощи рук подниматься уже невозможно. По небольшой теснинке мы карабкаемся на четвереньках. Скоро теснина расширилась и перешла в поляну, маленькую и совершенно круглую. Вся она взрыта и вытоптана, словно поле битвы.
Володя внимательно посмотрел на исковерканную землю.
- Изюбры искали солончак, изрыли копытами. Тропа продолжает круто взбираться вверх, к подножию отдельной скалы, стоящей на краю пропасти. Вдруг Володя закричал:
- Кигилях! Вот он, кигилях!

Я даже вздрогнул от неожиданности. Но где же каменный человек? Ах вот он, совсем рядом! Скала только что выглядела просто бесформенной глыбой, но отсюда, с того места, на котором мы стоим, ясно видна голова человека с массивным носом! И здорово же потрудилась природа скульптор! Так искусно высечь, вытесать в камне надбровные дуги, глазные впадины, нос, четкую линию рта и подбородка...
У кигиляха мы крутимся часа два. Осматриваем его со всех сторон, ищем наивыгоднейшие точки и снимаем, снимаем. А потом по изюбровой тропе очень скоро добираемся до ровного плато на вершине Зарода. Отсюда перед нами открывается широкая панорама на долину Апсата и на хребет Кодар. Вдали виден перевал, через который проходит тропа на озеро Орон в Бодайбо. С перевала ответвляется другая тропа-на озеро Ничатку. Этой дорогой с озера Ничатки по долине Апсата шел Жозеф Мартэн.
Плоская вершина Зарода тянется примерно на километр. В самой середине плато лежит небольшая заболоченная впадина, заросшая высокой травой. Весной она, очевидно, заполняется талыми водами и образует озерко, которое к лету пересыхает.
Восточный склон Зарода крутыми отвесными скалами обрывается к реке Апсату. За рекой поднимаются громады восточного Кодара. Отсюда вся Чарская котловина как на ладони. А за ней на юге синеет горная цепь хребта Удокан.
На западе Зарод отвесной стеной метров в четыреста обрывается к озеру Откаякёля с необыкновенно прозрачной водой.
Отсюда, с высоты, нам видно дно у берегов, а в центре озера зияет чернотой самое глубокое место. Южнее, на мысу, где наш лагерь, дымит костер, рядом пасутся кони. Маленькая фигура копошится возле костра. Это Саша вернулся с рыбалки. Мы кричим что есть силы:
- Э-э-э! В ответ слышим:
- Э-ге-ге! - Кого поймал?
- Окуней! - Сколько?
- Сто-о!
Мы переглядываемся с проводником. - Ты слышишь, Володя, он шутит. Значит, ничего не поймал!
Над Зародом небо стало хмуриться. Пора было уходить в лагерь. Чего доброго, мог нагрянуть дождь.
Спускались мы по знакомой изюбровой тропе. Проходя мимо кигиляха, Володя крикнул:
- Михаил Александрович, посмотрите, он ведь похож на вас!
Я внимательно вглядываюсь в каменную фигуру и обнаруживаю прямотаки своего двойника. Как это я сразу не заметил! Кигилях действительно удивительно похож на меня, особенно нижняя часть лица. И нос, и рот, и маленький подбородок-все, казалось, мое.
Володе очень нравится это сходство, и он с видимым удовольствием говорит: - Ну точно ваш портрет!
Мы спустились с Зарода. В лагере нас ждал приятный сюрприз. По правде говоря, я очень сомневался в рыболовных способностях моего ассистента. Но он приготовил нам жирную, густую уху из окуней. Это было весьма кстати: мы изрядно проголодались.
После еды сразу же садимся на коней: к вечеру надо успеть в Чару.
Едва мы вышли на реку Апсат, как Володя заметил на прибрежном песке следы медведицы и медвежонка. Следы были совсем свежие, звери прошли незадолго перед нами. Саша настороженно понюхал воздух и сказал:
- Чувствую пахнет медведем! Мы с Володей громко рассмеялись.
- Верно, верно! Я ощущаю специфический запах, как в зоопарке,- настаивал Саша.
- Ты не принюхивайся,- сказал проводник,- а загоника лучше патрон в свой карабин, оно будет спокойнее.
Стоял жаркий день, и наших лошадей одолевали крупные слепни, они вились вокруг животных, лезли им в ноздри, в глаза. Мы беспощадно хлестали ветками, прихлопывали руками жужжащих кровососов.
Поздно вечером, преодолев снова сопки и таежные заросли, мы вернулись в Чару.
Наше первое путешествие закончено, первые десятки метров снятой пленки упакованы в ящики.
- Поздравляю с первыми кадрами о Чаре,- сказал мой помощник.
На следующий день, когда кто-нибудь из жителей поселка заводил с нами разговор о Зароде, он обязательно спрашивал: "А кигиляха вы там снимали?" - Снимали! -с гордостью отвечали мы.

<< Назад  Далее >>